Общественное телевидение, финансируемое и контролируемое государством, — органичная часть медведевских реформ, срочно обещанных в декабре и выхолощенных к маю.

Как следует из указа президента, запуск Общественного телевидения России (ОТР) будет произведен за государственные деньги и на базе принадлежащего Минобороны телеканала «Звезда». Затем канал должен будет привлечь сторонние средства в целевой фонд — но ничто не мешает привлечь их от государственных компаний (акционерные общества с участием государства никак не ограничены в этом вопросе, а ФГУПы, госкорпорации и госкомпании ограничены только своими уставами). Канал создается в статусе автономной некоммерческой организации правительством, устав также утвердит правительство; общественный совет ОТР будет утверждать президент страны, он же назначит гендиректора.

Профессионалы телерынка чуть не в один голос говорят, что в таком варианте телевидение никак не будет общественным и, соответственно, никак не удовлетворит общественный спрос на независимость освещения российской политики. Гадания по поводу личности будущего гендиректора и главного редактора не полностью лишены смысла. Человеческий фактор определит уровень профессионализма. Но он не определит уровень независимости. Стратегически важна не личность директора, а безличное устройство института. Характер безличного устройства виден уже сейчас — это очередной госпроект. А госпроект — это запрет на независимость с бонусом в виде лицензии на кормление. Исправить ОРТ на ОТР — это даже не так радикально, как исправить «милицию» на «полицию».

Дмитрий Медведев пообещал общественное телевидение в своем декабрьском послании Федеральному собранию. Он тогда собрал несколько долгое время бессмысленно обсуждавшихся идей и заявил, что они будут реализованы в ближайшее время. Общественное телевидение упоминалось рядом с «открытым правительством» как инструмент улучшения коммуникации и обратной связи. В обещаниях была также политическая реформа, децентрализация полномочий, контроль за расходами чиновников, ряд проектов в социальной сфере. Как мы видим сейчас, законопроекты действительно вносятся, но реформы в них все меньше. Выборы губернаторов будут контролироваться Кремлем, политические партии не смогут блокироваться на выборах в Думу, контроль за расходами чиновников легко обойти и т. д.

При этом президент уже может отчитываться о реформах. Может, например, с гордостью: вот вам закон о контроле за расходами, закон о партиях, вот закон о выборах губернаторов, вот указ об Общественном телевидении; а ведь не прошло и четырех месяцев! А может и с горечью, потому что ни одна из частей реформы не воплощена в том виде, в котором была обещана, и не полностью соответствует названию. И контроль не совсем контроль, и партии не совсем партии, и выборы не совсем выборы, и общественное телевидение — не общественное.

Можно сокрушаться по поводу того, что власть вместо управления по понятиям предлагает нам теперь управление с подменой понятий. Но слово материально, за слова приходится отвечать, и не только в узком «пацанском» кругу.

Несомненно, демократическая по заявленным понятиям реформа Медведева была ответом на массовый общественный протест, и президент признавал это прямым текстом: «…я скажу, какие меры предлагаю предпринять в самое ближайшее время, чтобы дать гражданам больше возможностей влиять на политику российского государства, на принятие любых решений, затрагивающих их права и интересы». Но когда после президентских выборов внешние массовые проявления протеста схлынули, власть постаралась реформу выхолостить (см. также статью «От редакции: Хуже воровства» в номере от 17.04.2012). Создаваемые институты выглядят новыми симулякрами, но они будут таковыми только в случае возвращения общества к апатии прошлых лет. А рассерженные горожане никуда не делись, они будут обеспечивать давление на псевдоинституты и создающую их власть, с тем чтобы они соответствовали своему названию.